Мои любимые стихи

[Akrill]

Жизнь галопом мчит, горит и тает,
Как над морем пламенный закат,
И до срока землю покидает
Тот, кто прав, и тот, кто виноват.

Быстролетны дни, любови, песни,
Даже те, что, мнилось, на века.
Хоть молись, ругайся ты, хоть тресни,
Вечны в небе только облака.

Потому-то уходить не страшно.
Горько лишь до цели не дойти,
Если шел ты трудно и отважно,
Не добраться до конца пути.

Тяжко гибнуть одному в пустыне,
Хуже – если родина в огне.
Грустно – не прижившись на чужбине,
Горше – лишним в отчей стороне.

Но больней, когда душа остыла,
Оставаясь вроде бы живым,
Жизнь влачить, в которой все постыло,
Все лишь суета, и тлен, и дым.

И с чего бы сердце омертвело?
Глаз отвел, чтобы не видеть слез,
Бед чужих, – мое ли это дело?
Мог помочь, но в драку не полез...

Мог бы пить, так ведь потом – похмелье.
Мог любить – достойной не сыскал.
И в итоге горе и веселье
Как-то незаметно миновал.

А вокруг братались и рубились,
Плыли вдаль чужие корабли...
Проклинали, ссорились, женились,
Спорили с судьбою, как могли...

И теперь уходят. В славе, в боли,
В гневном крике разорвавши рот...
Хладные ж живут в их сироп доле.
Лучше 6 было все наоборот.

По закон судьбы неумолимый
Роет на части страстные сердца,
И вершат их души путь незримый
В светлый дом Небесного Отца.

А иные долго-долго тлеют,
Равнодушья источают чад,
О погибшей жизни сожалеют –
Кто не прав и кто не виноват.



Из книг Молитвина

[Akrill]

Опять они поссорились в трамвае,
не сдерживаясь, не стыдясь чужих...
Но, зависти невольной не скрывая,
взволнованно глядела я на них.

Они не знают, как они счастливы.
И слава богу! Ни к чему им знать.
Подумать только! - рядом, оба живы,
и можно все исправить и понять...



Алигер, 1956

[Akrill]

Что мешает уйти? Размышлений неясные тени,
Жажда лучшего утра, печаль о потраченном дне,
Неподъемная тяжесть раскаяний и сожалений,
Лучик света, случайно мелькнувший в полночном окне,

Бисер памяти, щедро рассыпанный впрок и без толку
По паркетному полу и пуху дорожной пыли,
Дождь, целующий скулы то призрачно-нежно, то колко,
В синеве облаков неприкаянные корабли,

Дружба, что выше горла увязла в бесцельных потерях,
Побежденная, но не изжитая сердцем вражда,
С опозданьем на целую вечность открытые двери
И улыбка, которую с мига рождения ждал.

Они держат и не ослабляют уверенной хватки,
Но однажды усталость ключи подберет к их замкам -
Вот тогда, не заботясь о правильности и порядке,
Пока в пальцах нет дрожи, а поступь, как мысли, легка,

По рассветному холоду, в мокрых объятьях тумана,
На закат, слепо жмуря глаза от живого огня,
В пустоту неизвестности, горькой и все же желанной -
Я уйду. Если те, кто мне дорог, отпустят меня.



Иванова

[Akrill]

Заметки энтомолога

Красавец корнет на красавце коне
Гарцует - ну просто сhаrmаnte!
За ним наблюдает блондинка в окне
Украдкой от строгой mаmаn.
У ней под подушкой - французский роман,
В шкатулке - четыре письма,
В мозгах, разумеется, полный дурман,
Банальный, и даже весьма.
На солнце блестит серебро эполет,
Лоснится ухоженный круп,
И смотрит блондинка восторженно вслед
Под бравую музыку труб.
Она, безусловно, не слишком умна
(Глупа - это будет точней),
Но тот, от кого обмирает она,
Конечно, не многим умней:
Испорченный светских шутов ученик,
Набитый, как кукла трухой,
Чужими манерами, бредом из книг,
Bоn mоts и иной чепухой,
Распутник, кутила, беспечный игрок,
Дуэль он устроит шутя,
Подхватит любой новомодный порок,
Чтоб видели: он - не дитя.
И ныне он горд и доволен собой:
Прощайте, блондинки! Война!
Он ринется первым в решающий бой,
И слава ему суждена.
Товарищи вскочат взволнованно с мест,
Обнимет его командир,
И сам Император свой орденский крест
Приколет ему на мундир.
И смотрит блондинка, меняясь в лице,
Как, сам удивляясь себе,
Один жеребец на другом жеребце
Гарцует навстречу судьбе.

Уходит, уходит из города полк,
Свершая свой новый вояж
Туда, куда требует воинский долг,
Точнее - имперская блажь.
Гусары, драгуны - героев не счесть,
И каждый сражаться готов...
Имперская доблесть. Дворянская честь.
Ряды деревянных крестов.
На пошлой, нелепой, ненужной войне,
В бездарном и глупом бою
Красавец корнет на лихом скакуне
Отыщет погибель свою.
Зароют его неопознанный труп
С оторванной правой ногой,
Под гром барабанов, под музыку труб
Домой возвратится другой...
Блондинка немного поплачет в углу
Над горькой судьбой удальца,
Но вечером надо блистать на балу,
А слезы не красят лица.
Еще она будет пленяться не раз
(На день или несколько дней)
Компотом из пошлых затасканных фраз,
Но станет в процессе умней
И после резонных и чинных бесед
Уступит mаmаn наконец:
Чиновник в отставке, помещик-сосед
Ее поведет под венец;
И будет в деревне толстеть и скучать
Блондинка, имея взамен
Супруга, способного не замечать
Ее мимолетных измен;
Без модных идей и без бурных страстей,
Вдали от столичных юнцов
Родит четырех или больше детей
От трех или больше отцов.
Чиновником старшему стать суждено,
Из младшего выйдет корнет...
Но полно! К чему продолжать? Все равно
Конца у истории нет.
Пусть время на тронах меняет зады,
Но суть остается всегда,
И если пришелец с далекой звезды
Когда-нибудь взглянет сюда,
На этих, пятнающих тело Земли -
То, факты в уме перебрав,
Склонясь над прицелом, скомандует: "Пли!"
И будет по-своему прав.




Нестеренко

[Akrill]

...Вы читали сказки когда-нибудь,
Задыхаясь от колющих сердце фраз?
Вы когда-нибудь хмурили чистый лоб?
Боль придуманная ваше сердце жгла?
Что вы знаете про придуманный страх?



А. Нелюбова

_________________________________________________


http://daksnike.narod.ru/Inter/i42.htm

[Akrill]

Заглянула я милому в очи,
Не пускайся, любимый мои, в путь
В край людей, что черней полуночи,
О мечтаньях своих позабудь.
Мне заморских диковин не надо,
Без колец золотых проживу,
Не сироть свое малое чадо,
Не вдови молодую жену.

Но ушел он из теплой постели.
Чайки крик изорвал тишину,
Ванты песню прощанья пропели
Про волну, что ласкает волну...

Даром старухи на нас шипели.
Рифы напрасно скалили пасть.
Нас не сгубили штормы и мели:
Хозяин Морской нам не дал пропасть.
Вот он, берег чужой и туманный,
Берег таинственной стороны,
По сказкам знакомый, с детства желанный,
Где люди черны и живут слоны...

Ах, как морс сияло огнями
В дни волнующе-радостных встреч,
Пахли дивные девы цветами,
Слух ласкала певучая речь...

До рези в глазах смотрю на море
Изо дня в день, а его все нет.
Плывут паруса в голубом просторе,
А мой вот канул в пучине лет.
В пучине морской, в далекой дали,
Куда его рок жестокий вел,
Куда его лживые песни звали,
Вечный приют и покой обрел.
Волны проклятые чередою
На берег катят, что-то сулят,
И я порой замечаю с тоскою,
Как сын мой вдаль устремляет взгляд.



Из книг Молитвина

[Akrill]

О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!

К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.

Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.

О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.

И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.

Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.

Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.



Белла Ахмадулина

[Akrill]

Отдать все сокровища мира? Согласен:
Твой солнечный лик без алмазов прекрасен.
Довольно лишь слова и нежного взгляда –
Пусть разум испуганно шепчет: «Не надо!» –
Навстречу тебе, в обжигающий дождь
Шагнул бы, но ты... Не придешь.

Мечтать о невинном, как сон, поцелуе,
Беречь и хранить, беспричинно ревнуя,
Искать отраженье зари на ресницах
И знать, почему умолкают все птицы,
Когда ты рассветное солнце зовешь,
Я мог бы, но ты... Не поймешь.

Судьба непреклонна. Природа беспечна.
Границы миров неизменны и вечны.
Жемчужины чувств на спирали сомнений
Согрели друг друга, а мы... Не посмели.
Исчезли мгновенья. Остались года.
Пути разошлись. Навсегда...

Разорваны связи. Разрушены стены.
Дыханьем разлуки иссушены вены.
Глаза не ослепли, но солнца не видят.
Надежда запуталась в шелковых нитях.
Ладонь сожаленья дрожит на плече.
Живу. Но не знаю, зачем...



Из книг Ивановой

[Akrill]

Бреду, спотыкаюсь в месиве чужих судеб,
Держа иголку боли безумной и нить любви.
Заново собираю душу свою, растерзанную бедой.
Что получится из обрывков?
Я или кто-то другой?

[Akrill]

Возложите на море венки.
Есть такой человечий обычай –
в память воинов, и море погибших,
возлагают на море венки.

Здесь, ныряя, нашли рыбаки
десять тысяч стоящих скелетов,
ни имен, ни причин не поведав,
запрокинувших головы к свету,
они тянутся к нам, глубоки.
Возложите на море венки.

Чуть качаются их позвонки,
кандалами прикованы к кладбищу,
безымянные страшные ландыши.
Возложите на море венки.

На одном, как ведро, сапоги,
на другом – на груди амулетка.
Вдовам их не помогут звонки.
Затопили их вместо расстрела,
души их, покидавшие тело,
по воде оставляли круги.
Возложите на море венки
под свирель, барабан и сирены.
Из жасмина, из роз, из сирени
возложите на море венки.

Возложите на землю венки.
В ней лежат молодые мужчины.
Из сирени, из роз, из жасмина
возложите живые венки.

Заплетите земные цветы
над землею сгоревшим пилотам,
С ними пили вы перед полетом.
Возложите на небо венки.

Пусть стоят они в небе, видны,
презирая закон притяженья,
говоря поколеньям пришедшим:
«Кто живой – возложите венки».

Возложите на Время венки,
в этом вечном огне мы сгорели.
Из жасмина, из белой сирени
на огонь возложите венки.

И на ложь возложите венки,
мы в ней гибнем, товарищ, с тобою.
Возложите венки на Свободу.
Пусть живет. Возложите венки.



Вознесенский

[Akrill]

- Был мой замок пятнистым от пыли
В паутине путей между звёзд;
Были книги; был меч; были крылья...
- А потом? - А потом я подрос...
Были стёрты страницы до дырок,
я мечте перекидывал - мост...
Но меня в этой сказке - убили;
Я воскрес - в вашем мире без грёз.

[Akrill]

Звездной ночью осенней
Улечу из гнезда.
На буденовке серой -
Голубая звезда.
Голубые петлицы -
В них клинки скрещены.
Рвется синяя птица
В небо гневной войны.

Верный конь меня знает -
Не уронит с седла.
Жаль, что шашка стальная
Мне пока тяжела,
Но нагану я верю -
Не изменит в огне.
...Барабан в револьвере.
Барабан на коне...

Наши парни хохочут -
Блеск по белым зубам:
"Ты зачем приторочил
У седла барабан?
Это дело пехоты -
Топать с маршем везде.
Нам совсем неохота
Оставлять лошадей..."

Усмехаются парни,
И слова их верны:
Гулкий топот конармий -
Пульс гражданской войны.
Только мне после боя,
У ночного костра
Снится небо иное
И другая пора:

Дремлет летнее поле,
Тонко птица звенит.
Позабыты все боли,
Чист и ясен зенит.
В этом ясном затишье
Ласков солнечный свет.
...И выходят мальчишки,
И идут по траве.

Над лугами, над лесом
Тишина, тишина.
Лишь из песен известно,
Что бывала война.
От невзгод отгорожено
Можно жить не спеша.
...Почему же тревожен
Их мальчишеский шаг?

Что подняло их рано?
Чей далекий призыв?
Может в их барабанах
Эхо дальней грозы?
Пальцы палочки сжали,
Как сжимаю наган.
Травы бьют по изжаленным
Загорелым ногам...

Вам никто не расскажет,
Что разбило их сон.
Эти мальчики – стража
На границах времен.
Они струнками-нервами
Чуют злость тишины:
"Нет, ребята, не верим мы
В слишком тихие сны.

Что-то стали на свете
Дни беспечно-легки.
На уснувшей планете
Прорастут сорняки.
Чья-то совесть задремлет.
Чья-то злоба взойдет.
И засохнут деревья,
И моря стянет лед..."

Солнце плечи им трогает,
Ветер спутал вихры.
И быть может тревога их -
Что-то вроде игры,
Но скользит темным крылышком
Тень по сжатым губам.
...Я вот этим мальчишкам
Свой отдам барабан...




Крапивин

[Evelin]

Я тебя никому не отдам (с)

Я тебя никому не отдам -
Замерзающий плакал котенок,
Умудренный не по годам,
Рыл он снег серебристый под кленом.
Навсегда я останусь с тобой,
Я спасу нас обоих от стужи,
Потому что под этой луной
Мне никто больше в мире не нужен,

Я сейчас закопаю нас в снег,
Там тепло, отогреются лапки,
Мимо быстро прошел человек
В зимней куртке и пуховой шапке.
А потом все опять расцветет,
Будет солнце сиять над землей,
И никто никогда не поймет,

Что пришлось пережить нам с тобой.
Ты держись, не смотри, что я мал,
Что в кровь изодрались ноги,
Я не выдохся, просто устал,
Ничего, нам помогут боги,
Нет, серьезно, я слышал о них,
Есть такие кошачьи боги.
Даже ветер в долине стих,

Слушал сказ малыша у дороги.
А котенок копал и копал,
Вспоминая о солнечном лете,
Он, безумец, ещё не знал,
что остался один на свете
Еще теплое тело лежало,
А из глаз, по мохнатой щеке,
Золотая слезинка бежала.
Эй, малыш, перестань копать,

Все-равно ей уже не поможешь,
Будет лучше тебе поспать,
О нее погреться ты сможешь,
Но безумец не слышит, сопит,
Он не сдастся теперь холодам
И упрямо во мглу твердит:
"Я тебя никому не отдам!!!"

Время - за полночь, люди спят,
Находясь в поддельном раю,
У котенка глаза блестят,
Он закончил работу свою,
Тихо, тихо ступая на снег,
Подошел туда, где трупик лежал
И почти как человек,

Он на ушко ей прошептал-
Мама, мамочка, я с тобой,
Я тебя никому не отдам,
Я у клена, под снежной горой,
Нам построил постельку, мам,
Он туда перенес ее,
А потом закопался сам,
Колыбельную пел мороз,
Но ее не услышить вам,
Колыбельная эта для тех,

Кто любовью всю жизнь живет,
Забывая о бедах своих,
Только верность в крови несет,
Он, безумец, в холодном снегу,
Он за ближнего душу отдал,
До последнего мига, в бреду,
Он за шею ее обнимал

[Akrill]

Заходи в мой дворец, проходи на балкон,
Поглядим на высокую гору.
Не сюда, в этой комнате спрятан дракон,
Он не должен открытым быть взору.
Нет, с ним биться нельзя – его мать родила.
Не волнуйся, он заперт надежно.
Что? Ромашку подаришь ему? Ну, дела...
Проходи. Он сказал тебе: «Можно».

[Akrill]

О гроза, гроза ночная,
Ты душе – блаженство рая,
Дашь ли вспыхнуть, умирая,
Догорающей свечой,
Дашь ли быть самим собою,
Дарованьем и мольбою,
Скромностью и похвальбою,
Жертвою и палачом?

Не встававший на колени –
буду ль ждать чужих молений?
Не прощавший оскорблений –
буду ль гордыми прощен?!
Тот, в чьем сердце – ад пустыни,
в море бедствий не остынет,
Раскаленная гордыня
служит сильному плащом.

Я любовью чернооких,
упоеньем битв жестоких,
Солнцем, вставшем на востоке,
безнадежно обольщен.
Только мне – влюбленный шепот,
только мне – далекий топот,
Уходящей жизни опыт –
только мне. Кому ж еще?!

[Akrill]

Нам не отсужены века -
Минуты, миги.
И вьется по руке строка,
А не вериги.
Горячий сон, пустой бокал,
По стенам - сети,
Ломтями небо настругал
Шершавый ветер.
Ты с веком заключив пари,
Идешь нетвердо.
Тебе закат по счету три
Сжимает горло
От жаркой пены в небесах
Бежишь из плена,
И бьется слово на устах
Как бьется вена.
Ты помнишь: не заря, не альт -
Труба играла,
И не на снег, а на асфальт
Звезда упала.
А что в звезде - небес поля?
Душа ребенка?
Но припорошена земля
Тугою пленкой.
Все понимаешь ты, пока
Течет скольженье
И принимаешь облака
За пораженье.
Так горяча небес рука -
Пылают щеки.
Нам не отпущены века,
А только строки.




Юсь Сорокина

[Akrill]

На тротуаре сердце лежало,
на тротуаре, солнцем согретом.
Оно чуть дышало, оно чуть дрожало,
мягкое, грустное сердце поэта.
Его уронила нечаянно утром
женщина с добрым рассеянным взглядом,
когда доставала из сумочки пудру
или помаду, или помаду.

[Akrill]

- Ну, как дела? - при каждой встрече.
- Отлично! - в шутку и всерьез.
Ответ бессмыслен хоть и вечен
Точь-в-точь как заданный вопрос.

Большого пальца жест - бравада
Конечно, должен подтвердить
Что, в общем, все идет как надо
И вряд ли лучше может быть.

Пред кем хоть раз предстал я хмурым?
Слывя в грохочущей толпе
Весельчаком и балагуром,
Служу по мере сил молве.

А в этом шумном балагане
За глупой маской шутовской
Не разглядеть того, кто ранен,
Кто плачет сердцем и душой.

Здесь не в почете откровенья
Поскольку вовсе не смешны
Взгляд, ищущий уединенья
И вопль, просящий тишины.

Трясется жизнь в безумной пляске.
И все труднее с каждым днем
Снимать невидимую маску,
Почти что ставшую лицом.

- Ну, как дела? - Не отвертеться...
Кривляйся дальше и смеши
Под невостребованность сердца.
Под раздвоение души.



Борис Борукаев

[Akrill]

У самой моей постели
Легла от луны дорожка.
А может быть это иней
Я сам хорошо не знаю.
Я голову поднимаю,
Гляжу на луну в окошко.
Я голову опускаю
И родину вспоминаю.



Ли Бо

[iavara]

Akrill, в общем, красиво, канешн, но, по-моему, тема превратилась в монолог, это нормально? Не обижайся, пожалуйста (ИМХО) Я к тому, что пора бы читающим хотя бы смайликами выражать свои эмоции из уважения к ммм... "автору")))

[ Это сообщение было отредактировано: iavara 2007-10-24 01:17 ]

[Akrill]

iavara, ну, я просто смотрю на посещаемость темы и радуюсь, что кому-то это интересно...

__________________________________________________


И все-таки я
Рискуя прослыть
Шутом, дураком, паяцем.
И ночью, и днем
Твержу об одном –
Не надо, люди бояться.
Не бойтесь тюрьмы,
Не бойтесь сумы,
Не бойтесь мора и глада.
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: «Я знаю, как надо»,
Кто скажет: «Идите, люди, за мной
Я вас научу, как надо».



Киплинг

[Akrill]

Я трудиться не умел,
Грабить не посмел,
Я всю жизнь свою с трибуны
Лгал доверчивым и юным,
Лгал – птенцам.
Встретив всех, кого убил,
Всех, кто мной обманут был,
Я спрошу у них, у мертвых,
Бьют ли на том свете морду
Нам – лжецам?



Киплинг
(про политиков)

[Akrill]

Зачем ты лез, ломая цепь щитов,
И делал то, что трудно одному?
Ты предпочел пролить на землю кровь
уму.
А при дворе, едва закончен бой,
Идет разбор поступков на войне –
И те, кто шел по трупам за тобой,
в цене...
К чему твоя победа,
Когда другим награда,
К чему твои морали –
Они мешают жить,
К чему твое молчанье,
Когда молчать не надо?
Но если шрамов много,
Их невозможно скрыть...

[Akrill]

Пусть умный ты, а не дурак,
Тебя ударить можно так,
Чтоб дураком остался ты навек.
Но, к сожалении, пока,
Нельзя ударить дурака,
Чтоб получился умный человек.

[iavara]

Мне нравится!

[Akrill]

iavara, как приятно, что кому-то нравится )))

__________________________________________________


Как поминали меня -
Я уж не помню, и рад ли?
Пили три ночи и дня
Эти беспутные капли
Как хоронили меня -
Помню, что солнце – как льдинка.
Осень, шуршанье кляня,
Шла в неподбитых ботинках,
За подбородок взяла
Тихо и благословенно,
Лоб мой лучом обвила
Алым, как вскрытая вена...
Слезы сбежали с осин
На синяки под глазами -
Я никого не спросил,
Ангелы все рассказали...
Луч уходящего дня
Скрыла морошка сырая.
Как вспоминают меня -
Этого я не узнаю...

[Akrill]

От череды непризнанных открытий -
Ознобом по спине.
Что ж над бокалом вы молчите?
Позвольте мне -
За все, что нам когда-то снилось,
Да не сбылось.
За все, что, как бы мы ни бились,
Не удалось.
За то, что снегопадом шалым -
Печаль в лицо...

[Akrill]

Ночной прохладой манит меня сад,
Вернуть бы дни, когда к спине спиною...
И за руки держась... Хотелось бы, но как?
Прекрасный мир для всех нас стал тюрьмой,
И в ней мы задыхаемся – душой.
Наверное, нам снова нужен враг...

[Akrill]

Нет, у него не лживый взгляд,
Его глаза не лгут.
Они правдиво говорят,
Что их владелец – плут.



Бернс Роберт

[Akrill]

В рваную куртку проникнет соленый ветер,
Вспыхнет звезда и дорогу мою осветит,
Теплые брызги ударят в лицо...
Ждать надоело, в конце-то концов!
Я уничтожу светила, коль мне не светит!