Мои любимые стихи

[jeniheart]

Давно известно - мужики - все паразиты.
На них свои надежды строить ни к чему.
Но вот однажды всем известный композитор
Такое спел, что я поверила ему.

Я на экран тогда смотрела, чуть не плача,
Какой же голос! А одежда! А лицо!
Хоть жизнь моя - одна сплошная неудача,
Должно же все же повезти в конце концов!!!

Что человек - кузнец, я слышала так часто,
И сам себе он все что хочет накует.
Я начала ковать немедленное счастье,
И билось сердце громким молотом мое.

Я написала: Дорогая передача!
Потом - спасибо, и немного о себе,
Потом - простите, что я ваше время трачу,
И попросила скорой помощи в судьбе.

А на отдельном бледно-розовом листочке
Я композитору писала самому:
Вы мой кумир, моя судьба... и многоточье...
Без вас на свете жить мне просто ни к чему.

Потом добавила, что он мой светлый лучик,
Про царство темное, конечно, ни гу-гу.
Как хорошо, что нас чему-то в школе учат
И перед ним блеснуть я знаньями могу.

Я расписалась - про Онегина с Татьяной,
И про Герасима и бедную Муму,
Про то, что музыка на сердце лечит раны,
Я намекнула тоже богу моему.

Полюбовалась я на свой красивый почерк,
Решила твердо - надоело мне страдать.
Конверт заклеила - лети, мой голубочек,
Поцеловала и ответа стала ждать.

Я в парикмахерский салон пошла с получки,
Решила химию я сделать для него.
К его приезду надо ж выглядеть получше,
Хоть и без химии я тоже ничего.

Подшила юбку, чтоб коленки стало видно,
Купила клипсы голубые, под глаза.
И так за жизнь свою мне сделалось обидно,
Что накатилась, тушь размазавши, слеза.

Однажды вижу - мой любимый на экране,
И вдруг блондиночка цветы ему дает.
Куда полезла эта дура, он же занят?!
Ко мне приедет он, как только все споет.

Но потянулись дни и долгие недели,
Слетели листья все и снегу намело,
И я подумала однажды: неужели
Мое письмо так до него и не дошло?

Уже всю химию мне срезал парикмахер,
Резинкой черненькой я хвостик собрала.
Давно пора бы мне послать все это... к черту,
А я сидела и, как дурочка, ждала.

Смотрю, законный мой чего-то заподозрил,
Не знаю, что он мог заметить с пьяных глаз?
Пришел однажды и дает мне в руку розы,
Пять лет живем мы, а такое в первый раз.

Потом он спать пошел, а я включила телек,
Шипом от розы укололась и реву.
Глотаю слезы - неужели, неужели
Так без него весь бабий век я проживу?

Летели дни, а он все реже на экране,
То в День милиции, то где-то в "Огоньке".
Вдруг стало легче чуть моей сердечной ране,
И я устала жить в печали и тоске.

Прости-прощай, моя любовь, мой композитор!
Душа еще чуть-чуть поноет и пройдет.
Ведь ты ж мужик, а мужики все - паразиты,
И мой сейчас, небось, подвыпивши, придет.

[Akrill]

Испанским республиканцам

Нет больше родины. Нет неба, нет земли.
Нет хлеба, нет воды. Все взято.
Земля. Он даже не успел в слезах, в пыли
Припасть к ней пересохшим ртом солдата.

Чужое море билось за кормой,
В чужое небо пену волн швыряя.
Чужие люди ехали "домой",
Над ухом это слово повторяя.

Он знал язык. Его жалели вслух
За костыли и за потертый ранец,
А он, к несчастью, не был глух,
Бездомная собака, иностранец.

Он высадился в Лондоне. Семь дней
Искал он комнату. Еще бы!
Ведь он искал чердак, чтоб был бедней
Последней лондонской трущобы.

И наконец нашел. В нем потолки текли,
На плитах пола промокали туфли,
Он на ночь у стены поставил костыли –
Они к утру от сырости разбухли.

Два раза в день спускался он в подвал
И медленно, скрывая нетерпенье,
Ел черствый здешний хлеб и запивал
Вонючим пивом за два пенни.

Он по ночам смотрел на потолок
И удивлялся, ничего не слыша:
Где "юнкерсы", где неба черный клок
И звезды сквозь разодранную крышу?

На третий месяц здесь, на чердаке,
Его нашел старик, прибывший с юга;
Старик был в штатском платье, в котелке,
Они едва смогли узнать друг друга.

Старик спешил. Он выложил на стол
Приказ и деньги – это означало,
Что первый час отчаянья прошел,
Пора домой, чтоб все начать сначала,

Но он не может. "Слышишь, не могу!"-
Он показал на раненую ногу.
Старик молчал. "Ей-богу, я не лгу,
Я должен отдохнуть еще немного".

Старик молчал. "Еще хоть месяц так,
А там – пускай опять штыки, застенки, мавры".
Старик с улыбкой расстегнул пиджак
И вынул из кармана ветку лавра,

Три лавровых листка. Кто он такой,
Чтоб забывать на родину дорогу?
Он их смотрел на свет. Он гладил их рукой,
Губами осторожно трогал.

Как он посмел забыть? Три лавровых листка.
Что может быть прочней и проще?
Не все еще потеряно, пока
Там не завяли лавровые рощи.

Он в полночь выехал. Как родина близка,
Как долго пароход идет в тумане...
Когда он был убит, три лавровых листка
Среди бумаг нашли в его кармане.
Симонов
(1939)

[jeniheart]

Он не приветлив, но ему
Ты можешь вверить сердца тайны,
Он их не выдаст никому,
Не кинет на ветер случайно...

Он не приветлив, но, когда
Заметит след тоски во взоре,
Он первый встретит вас тогда,
И первый он разделит горе.

Он не приветлив, но зато,
Когда полюбит он однажды,
Он не разлюбит - ни за что,
А это сделает не каждый...

[jeniheart]

Божок любви под деревом прилег,
Швырнув на землю факел свой горящий.
Увидев, что уснул коварный бог,
Решились нимфы выбежать из чащи.

Одна из них приблизилась к огню,
Который девам бед наделал много,
И в воду окунула головню,
Обезоружив дремлющего бога.

Вода потока стала горячей.
Она лечила многие недуги.
И я ходил купаться в тот ручей,

Чтоб излечиться от любви к подруге.
Любовь нагрела воду, - но вода
Любви не охлаждала никогда.

[Akrill]

Завидна мне извечная привычка
быть женщиной и мужнею женою,
но уж таков присмотр небес за мною,
что ничего из этого не вышло.

Храни меня, прищур неумолимый,
в сохранности от всех благополучий,
но обойди твоей опекой жгучей
двух девочек, замаранных малиной.

Еще смеются, рыщут в листьях ягод
и вдруг, как я, глядят с такой же грустью.
Как все, хотела – и поила грудью,
хотела – медом, а вспоила – ядом.

Непоправима и невероятна
в их лицах мета нашего единства.
Уж коль ворона белой уродится,
не дай ей бог, чтоб были воронята.

Белеть – нелепо, а чернеть – не ново,
чернеть – недолго, а белеть – безбрежно.
Все более я пред людьми безгрешна,
все более я пред детьми виновна.




Ахмадулина

[jeniheart]

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.
_______

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:
"Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!"

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
"Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!"

Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
"Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!

Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!" -
Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
"Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем...
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод -
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!.."

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

"Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед!"

[Akrill]

Чужие горы, долы и поля мне с детства снятся,
Алый стяг заката чужие осеняет небеса,
Хлеба обильные на пашнях колосятся,
Звенят под ветром корабельные леса...

Казалось мне, там солнце ярче светит,
Синее небо, море голубей,
А дева дивная полюбит и приветит,
Как ни одна из дев страны моей.

В погоне за несбыточной мечтой,
За дивным сном я в путь пустился дальний.
И пестрый мир открылся предо мной,
Прекрасный мир, огромный мир. Бескрайний.

От гор до гор, от моря и до моря,
Через пески пустынь, соблазны городов
Я шел, скакал и полз. Смеялся, выл от горя.
Ходил и в бархате, и вовсе без штанов.

Семи морей приливы пожирали
Следы, оставленные мною на песке,
И корабли стремительные мчали
Меня то к светлому веселью, то к тоске.

Дорогам счет бесчисленным потерян,
Привычен вёсел плеск, скок конский, скрип телег,
И не страшит давно, что не уверен:
Поем ли вовремя, найдется ли ночлег...

Чужих земель я много повидал,
Изведал дружбу, ненависть, любовь,
Но явью сон, мой дивный сон, не стал,
Как в детстве, он лишь будоражит кровь.

Мне не сыскать волшебную страну
И деву, что всех краше, не найти.
Я понимаю, глупо верить сну:
Мираж не цель – помеха на пути...

И все ж вперед, безумной жить надежде!
Пока хотя б во сне закатный алый стяг
Над Берегом Мечты вздымается, как прежде,
Как добрый знак. Как путеводный знак!..

[jeniheart]

Мне говорят:
Нету такой любви.
Мне говорят:
Как все, так и ты живи!
Больно многого хочешь,
Нету людей таких.
Зря ты только морочишь
И себя, и других!
Говорят: зря грустишь,
Зря не ешь и не спишь,
Не глупи,
Всё равно ведь уступишь,
Так уж лучше сейчас уступи!
...А она есть.
Есть.
Есть.
А она - здесь.
Здесь.
Здесь.
В сердце моём
Тёплым живёт птенцом,
В жилах моих
Жгучим течёт свинцом.
Это она - светом в моих глазах,
Это она - солью в моих слезах.
Зрение, слух мой,
Грозная сила моя,
Солнце моё,
Горы мои, моря!
От забвенья защита,
От лжи и неверья броня...
Если её не будет,
Не будет меня!
...А мне говорят:
Нету такой любви.
Мне говорят:
Как все, так и ты живи!
А я никому души
Не дам потушить.
А я и живу, как все
Когда-нибудь
Будут жить.

[Akrill]

Всем, поющим во сне
Всем, парящим над заспанным миром
Присягнувшим весне
А не черным декабрьским дырам
Знаменосцам дождей
Триумфаторам радужных арок
Антиподам вождей
Собирателям солнечных марок
Всем, смеющимся всласть
Над проделками ямок нащёчных
Получающим власть
Из прозрачных ладоней проточных
Всем, целующим в губы
Свое мимолетное счастье
Разрывающим трубы
Мелодией еле звучащей
Заключающим ветер
В объятья распахнутых крыльев
Осыпающим вечер
Волшебной полуденной пылью
Сотрясателям крон
Отрицателям скучного прока
Под ресницами волн
Отыскателям лунного ока
Всем любимцам беды
Утолителям Божьего гнева
Всем, кто выше звезды
И помимо насущного хлеба
Всем скитальцам, всем нищим
Забытым, убитым, пропащим
Всем святым пепелищам
И храмам, покуда стоящим
Проливающим кровь
Затевающим правую битву
Завещаю любовь
И вот эту простую молитву
Нет не эту, а ту
Что безмолвно стоит за словами
И глядит в темноту
И как тень ковыляет за вами…




ms_destiny

[jeniheart]

В провалах грусти, где ни дна, ни края,
Куда судьба закинула меня,
Где не мелькнет веселый проблеск дня,
Где правит Ночь, хозяйка гробовая,

На черной мгле я живопись творю,
Всегда язвимый богом ядовитым,
И, как гурман с могильным аппетитом,
Свое же сердце к завтраку варю.

Но что-то вдруг блеснет, начнет светиться,
И вся - добро, вся - излученье звезд,
Восточных граций юная царица,

Является - уже во весь свой рост -
Она ли? Да! Она по всем приметам:
И темная, и брызжущая светом.

[VixenVeil]

Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.

И чем выше я шел, тем ясней рисовались,
Тем ясней рисовались очертанья вдали,
И какие-то звуки вдали раздавались,
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.

И внизу подо мною уже ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей земли,
Для меня же блистало дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.

Я узнал, как ловить уходящие тени,
Уходящие тени потускневшего дня,
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.

Константин Бальмонт

[jeniheart]

Посмотрите на себя со стороны
И спросите: "Так живу ли я, как надо,
Не сужу ли виноватых без вины
И не жду ли незаслуженной награды?

Не ищу ль в глазах соринки у людей,
У себя порой бревна не замечая,
Не плюю ли в души близких и друзей,
В ненаглядном "эго" душеньки не чая"?

Не пора ли сердце Верой укрепить,
Сладких искушений зов не слушать
И отныне лишь по Заповедям жить,
Обретя свою потерянную душу?

[jeniheart]

Боль превратится в смех,
как трагедия в фарс.
Будет счастье для всех,
Кроме, конечно, нас.
Ибо счастье – покой,
Exit, финита, сон.
Проще махнуть рукой,
Плюнуть и выйти вон,

Как рядовой изгой, -
гордости смять порыв.
Это же так легко,
дверь за собой закрыв,
хлопнуть под носом у
тех, кто косится вслед,
словно себя саму
вырвать из толщи лет.

И подивиться вновь
Пропасти на краю:
Если это - любовь,
нафиг я здесь стою?
Выйти на новый круг
Радость свободы для.
Список своих разлук
Снова начать с нуля.

[Akrill]

Пой, мой меч,
Мы веселились сполна!
Пой, мой меч,
О том, что слаще вина!
Пой, мой меч,
О том, что по сердцу нам!
Пой, мой меч,
Когда тебя я отдам
Той, мой меч,
Кто всех щедрей и нежней!
Той, мой меч,
Кто жарче лучших коней!
Той, мой меч,
Кто нас подвигнет на бой!
Пой, мой меч!
Хвалу земле моей пой!




Из книг Мазина

[jeniheart]

Что ж ты опять задаёшь мне задачи?
И не ужели не можешь иначе,-
Только юлою, скользящим угрём!
Разве нельзя без мороки незрячей,
Без потаенного долгого плача?
Разве мы счастливы, если мы врём?

Может, я слишком прямая, но – каюсь! –
Лишь от безделья в кроссворды втыкаюсь,
Боль ещё большею болью лечу.
На упаковку подлянок и каверз
Так беззащитно ещё завлекаюсь,
Но - не хочу, не хочу, не хочу!

Будет не черное, белое – белым,
И не трусливое, смелое – смелым!
Есть в простоте этой смысл непростой.
Пишется кровью судьба, а не мелом.
…Ребус был трюком не слишком умелым,
жгучая тайна – орешек пустой!

Ах, я не только с тобой: или – или…
Мне неуютно и горестно в мире
головоломок, ловушек и мин…
Но всё же, к счастью, бывало: любили,
к жизни охоту мою не отбили,
и не забыли меня, и – аминь!

[Akrill]

Быть может, сошла я с ума
Но думаю только об этом
Мне нравится грусть и зима
И общество мертвых поэтов

Блуждать среди книг и снегов
Под шелест страниц и метели
И знать – через пару шагов
Услышишь: «Ну что, полетели?»

Скорее отсюда, скорей
От тех, кто с глазами пустыми
Рождаются мертвых мертвей
И кажутся только живыми

Внизу замерзают леса
И злятся голодные волки
Уносят меня в небеса
Не лестницы – книжные полки

А дальше? А дальше – сама
Без карт и дурацких советов
Туда, где печаль и зима
И общество мертвых поэтов

[Akrill]

Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью наскочив на мину,
Он вместе с кораблем пошел ко дну,
Не дописав последнюю картину.

Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.

Всю жизнь привык он пробовать сердца.
Начав еще мальчишкою с "ньюпора",
Он в сорок лет разбился, до конца
Не испытав последнего мотора.

Никак не можем помириться с тем,
Что люди умирают не в постели,
Что гибнут вдруг, не дописав поэм,
Не долечив, не долетев до цели.

Как будто есть последние дела,
Как будто можно, кончив все заботы,
В кругу семьи усесться у стола
И отдыхать под старость от работы...





Симонов
(1939)

[Akrill]

Гаснет мир. Сияет вечер.
Паруса. Шумят леса.
Человеческие речи,
Ангельские голоса.

Человеческое горе,
Ангельское торжество…
Только звезды. Только море.
Только. Больше ничего.

Без числа, сияют свечи.
Слаще мгла. Колокола.
Черным бархатом на плечи
Вечность звездная легла.

Тише… Это жизнь уходит,
Все любя и все губя.
Слышишь? Это ночь уводит
В вечность звездную тебя.




Георгий Иванов

[jeniheart]

Ни твоей, ни своей, ничьей -
Никакой не хочу иронии.
Прятать боль под броней речей?!
Не нуждаюсь в их обороне я.

Если боль - так пускай болит,
Если радость - пусть светит радуя,
Ни к лицу нам, боясь обид,
Жар души заменять прохладою.

Снег идет - он и бел, как снег,
Небо синее - значит, синее.
Если смех - так не полусмех,
И никак уж не над святынею.

Я хочу прямой красоты,
Не лукавого обольщения,
Я хочу чтоб заплакал ты
От восторга, от восхищения.

Как ни смейся, как ни язви -
Это дело для всех сторонее.
Людям нужен лишь свет любви,
А не злой холодок иронии.

[jeniheart]

Ветер ночной суров.
И далеко рассвет.
А у меня любовь
Вечно меж "да" и "нет".
Снова не как у всех-
Сердца не приневоль.
Горькое слово "смех",
Сладкое слово "боль".
Белой бумаги лист,
В баночке черной тушь,
Музыку дарит Лист,
Веря в единство душ.
Вялы движенья рук...
Но уж сложилось так:
Мутное слово "друг"
Ясное слово "враг".
В гриву вцепясь,
держись!-
Бурных дней круговерть.

[Akrill]

1.
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, сырой земле.
- Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет.
Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет...
Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг нежданный приказ: "Вперед!"
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.

2.
С каждым днем становилось горше,
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку,
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы,
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав,
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.

3.
- Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала...




Друнина, (Памяти однополчанки - Героя Советского Союза Зины Самсоновой)

[jeniheart]

Так и живем - не поверишь – на новый лад.
Пьем и на дни рожденья не дарим роз.
Вроде бы знаем, что натворил Пилат.
Только уже не помним, кем был Христос.

Зимы теперь теплее из года в год.
Сны стали проще и ярче картин Дега.
Так бы и спал – не поверишь – укрывшись под
Кипой снегов. Да какие теперь снега…

Так бы и спал – не поверишь – открыв глаза,
Здесь, где осенняя морось попала в плен,
Здесь, где туман застрял, зацепившись за
Литеры «М» потускневших кремлевских стен.

В каменном городе, где не берут в расчет
Календари, где дожди - круглый год в окно…
Так бы и спал в частоколе кривых трущоб,
Вбитых по контуру детских площадок, но

В круговороте дней, бутиков, зарплат
Только покойник может заснуть всерьез.
Так и живем - не поверишь – на новый лад.
Всё хорошо. Но порой не хватает слёз...

[Akrill]

Депрессивнная песня

Мы пойманы в злые капканы
Бессмысленных дел и забот.
По кухне ползут тараканы,
Как символ грядущих невзгод.

Hависла промозглая осень
Hад серой помойкой Москвы,
Hа "осень" рифмуется "просинь",
Hо нет ни глотка синевы.

По небу летают вороны
И смотрят на нас свысока.
Последний рубеж обороны
Сегодня прорвала тоска.

Hе глядя на уровень знанья,
Судьба раздает тумаки,
Бессмысленны все начинанья,
Все рельсы ведут в тупики.

Мы смотрим, бездарно старея,
Как осень сменяет весну.
Как лед, холодна батарея,
И сутками тянет ко сну.

Как палые листья, надежды
Уносит ручей бытия,
Повсюду ослы и невежды,
От них никакого житья.

Дыра - содержанье кармана,
Соседи орут наверху.
Какая-то харя с экрана
Вещает, что будет и ху...

И мне ничего уж не надо,
Здесь нечего больше ловить -
Ах, граждане,
граждане,
дайте мне яда!
Пойду тараканов травить...




Нестеренко

[jeniheart]

Мы не сможем встречаться. И даже во сне...
Эта разница в цифрах и времени ночи -
Но я стану писать тебе письма. Ты хочешь?
Так читай их на светлого неба листе.

Я не стану писать о любви, не ищи.
Нам ладонями даже, увы, не коснуться,
Ведь когда тебе утром придется проснуться,
Я еще буду спать в полуночной тиши.

Напишу тебе облаком светлого сна
На небесной бумаге, подаренной летом.
Только, слышишь, я жду непременно ответа.
Пару слов - Хоть о том, как прекрасна весна -

Даже - пусть ни о чем. О погоде, мечте,
О заплаканных окнах, обласканных ветром -
Но ни слова любви! Ты же помнишь об этом?
Мы не сможем встречаться. И даже во сне...

[Akrill]

Я прожил горестную жизнь
И понял не вчера,
Что, как судьба ни повернись, –
Нет худа без добра.

И если вдруг меня волна
Потащит в глубину,
То море высохнет до дна
И я не утону.

И, если я сорвусь в каньон,
Неловкий, как арбуз,
То мне скала подставит склон
И я не расшибусь.

И если выстрелят в меня
В упор и на прицел,
То пуля выберет коня,
А я останусь цел.

Пусть мне не светят наяву
Красотки и винцо,
Уже и в том, что я живу,
Удача налицо!..

[jeniheart]

Есть признания,-
их произносишь с трудом,
для всего объясненья придумав заранее...
Но большое и честное мужество в том,
Чтоб себе не подыскивать оправдания.
Чтобы прямо сознаться:
мол, так-то и так,
жалко нервов
и времени тратить не хочется...
А товарищ... ну что же,
он сам не дурак,
что же мне-то без сна ворочаться?
Зря, лукавое сердце,
как заяц, в кусты,
ты от горя чужого
старательно прячешься.
Погоди еще, может, спохватишься ты
и, хлебнув одиночества,
вдоволь наплачешься.
И с обидой скажешь,
что жизнь недобра,
и, быть может, в досаде
тебе и не вспомнится,
что когда-то ты сладко спала
до утра
и тебе не мешала чужая бессонница

[Akrill]

Не стоит забывать, что я мала
Что далеко от стебля до ствола
Что больше я желала, чем жила
Что весь мой мир – лишь краешек стола
Звон этих рифм – моих браслетов звон
И вряд ли в них расслышишь чей-то стон
Что весь мой жар - из этих пыльных книг
Случайный дар – печальный мой язык
Да – вот еще – не надо забывать
Что время нас умеет убивать
Как хочешь назови – «взаимность», «месть»
Оно сожрёт всё, что захочет съесть
Ладони взмах, каштановую прядь
И смех, и страх оно вольно забрать
И этот мир на краешке стола
И наплевать ему, что я мала
Одно навек мне следует забыть
Что выход есть, и он простой – не быть
Нет проще и удобнее – поверь
Но я жива, и мне – в другую дверь




ms_destiny

[jeniheart]

Всё, что с опозданием - не в счёт.
Радость опоздавшая - не радость!
Перезревший плод теряет сладость,
Друг, пришедший поздно не спасёт...
Дай мне жизнь, способность обрести
Чьей-то во время руки коснуться,
Во время кому-то улыбнуться,
Во время на выручку прийти...

[Akrill]

И откроются тайные храмы
Древних сил, покидающих мир,
Где разбросаны истины граммы
В лабиринтах наскальных рунир,
Где, сияя живыми свечами,
Источая себя в темноте;
Ясноглазые дети печали
Ищут путь средь разрушенных стен,
Где во власти нездешних наитий,
Под охраной крылатого льва,
Обрезая ненужные нити,
Три старухи плетут кружева.
И вплетаются в кружево сами...
Но Рагнарек еще впереди.
И рыдает живыми слезами
Сталь клинка на гранитной груди.

[jeniheart]

Сто раз помочь тебе готова,
Любую ложь произнести,
Но нет же, нет такого слова,
Чтобы сгоревшее спасти.

Не раздобыть огня из пепла
И костерка не развести....
Всe: так печально, так нелепо,-
Ни отогреть, не увести.

Привыкла я к унынью ночи
И к плачу осени в трубе...
Чем ты суровей, чем жесточе,
Тем больше верю я тебе,

Тем всe: отчаяннее, чище
Любовь моя и боль моя....
Так и живe:м на пепелище,
Так и бедуем - ты да я.

Храню золу, лотаю ветошь,
Приобщена к твоей судьбе...
Всe: жду - когда меня заметишь,
Когда забудешь о себе.